Неточные совпадения
Во время
службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния
в церкви бродили
в его голове.
Самгин стал слушать сбивчивую, неясную речь Макарова менее внимательно. Город становился ярче, пышнее; колокольня Ивана Великого поднималась
в небо, как палец, украшенный розоватым ногтем.
В воздухе плавал мягкий гул, разноголосо пели колокола
церквей, благовестя к вечерней
службе. Клим вынул часы, посмотрел на них.
На другой день стало потише, но все еще качало, так что
в Страстную среду не могло быть
службы в нашей
церкви. Остальные дни Страстной недели и утро первого дня Пасхи прошли покойно. Замечательно, что
в этот день мы были на меридиане Петербурга.
Кажется, это
в первый раз случилось —
служба в православной
церкви в южном полушарии, на волнах, после только что утихшей бури.
Когда он
в черной темноте, кое-где только освещаемой белеющим снегом, шлепая по воде, въехал на прядущем ушами при виде зажженных вокруг
церкви плошек жеребце на церковный двор,
служба уже началась.
Спрашивала она старца: можно ли ей помянуть сыночка своего Васеньку, заехавшего по
службе далеко
в Сибирь,
в Иркутск, и от которого она уже год не получала никакого известия, вместо покойника
в церкви за упокой?
Круглые, низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются широкими волнами; заросшие кустами овраги вьются между ними; продолговатыми островами разбросаны небольшие рощи; от деревни до деревни бегут узкие дорожки;
церкви белеют; между лозниками сверкает речка,
в четырех местах перехваченная плотинами; далеко
в поле гуськом торчат драхвы; старенький господский дом со своими
службами, фруктовым садом и гумном приютился к небольшому пруду.
— Хвалился ты, что Богу послужить желаешь, так вот я тебе
службу нашла… Ступай
в Москву. Я уж написала Силантью (Стрелкову), чтоб купил колокол, а по первопутке подводу за ним пошлю. А так как, по расчету, рублей двухсот у нас недостает, так ты покуда походи по Москве да посбирай. Между своими мужичками походишь, да Силантий на купцов знакомых укажет, которые к Божьей
церкви радельны. Шутя недохватку покроешь.
Служба происходит парадная,
в так называемой «настоящей»
церкви (у праздника), которая, по случаю зимы, через неделю закроется вплоть до Пасхи.
Ради говельщиков-крестьян (господа и вся дворня говели на страстной неделе, а отец с тетками, сверх того, на первой и на четвертой),
в церкви каждый день совершались
службы, а это,
в свою очередь, тоже напоминало ежели не о покаянии, то о сдержанности.
По воскресеньям он аккуратно ходил к обедне. С первым ударом благовеста выйдет из дома и взбирается
в одиночку по пригорку, но идет не по дороге, а сбоку по траве, чтобы не запылить сапог. Придет
в церковь, станет сначала перед царскими дверьми, поклонится на все четыре стороны и затем приютится на левом клиросе. Там положит руку на перила, чтобы все видели рукав его сюртука, и
в этом положении неподвижно стоит до конца
службы.
Один отец остается равнодушен к общей кутерьме и ходит исправно
в церковь ко всем
службам.
У меня осталось отталкивающее воспоминание о генералах
в лентах и звездах, которые ходили
в церковь по долгу
службы.
Были нищие, собиравшие по лавкам, трактирам и торговым рядам. Их «
служба» — с десяти утра до пяти вечера. Эта группа и другая, называемая «с ручкой», рыскающая по
церквам, — самые многочисленные.
В последней — бабы с грудными детьми, взятыми напрокат, а то и просто с поленом, обернутым
в тряпку, которое они нежно баюкают, прося на бедного сиротку. Тут же настоящие и поддельные слепцы и убогие.
Я сказал матери, что после
церкви пойду к товарищу на весь день; мать отпустила.
Служба только началась еще
в старом соборе, когда Крыштанович дернул меня за рукав, и мы незаметно вышли. Во мне шевелилось легкое угрызение совести, но, сказать правду, было также что-то необыкновенно заманчивое
в этой полупреступной прогулке
в часы, когда товарищи еще стоят на хорах собора, считая ектений и с нетерпением ожидая Херувимской. Казалось, даже самые улицы имели
в эти часы особенный вид.
Для этого он наскоро сладил ученический хор под руководством двух учеников из поповичей и сам служил для нас после общей
службы. Нам это нравилось.
Церковь была
в нашем нераздельном владении,
в ней было как-то особенно уютно, хорошо и тихо. Ни надзирателей, ни надзора не было.
[
В районе Рыковского прихода есть еще
церковь в Мало-Тымове, где бывает
служба только
в храмовой праздник
в день Антония Великого, и
в районе Корсаковского — три часовни: во Владимировке, Крестах и Галкине-Враском.
Кажется, чего бы лучше: воспитана девушка «
в страхе да
в добродетели», по словам Русакова, дурных книг не читала, людей почти вовсе не видела, выход имела только
в церковь божию, вольнодумных мыслей о непочтении к старшим и о правах сердца не могла ниоткуда набраться, от претензий на личную самостоятельность была далека, как от мысли — поступить
в военную
службу…
В первое же воскресенье зашел
в церковь и на клиросе дьячку Евгеньичу подпевал всю
службу, после обедни подошел к о. Сергею под благословение, а из
церкви отправился на базар.
Ивашев был спокоен, распорядился насчет
службы в кладбищенской
церкви к 30-му числу, велел топить
церковь всякий день.
Приходская
церковь Крестовниковых была небогатая:
служба в ней происходила
в низеньком, зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем почти не было; живопись икон — нового и очень дурного вкуса; священник — толстый и высокий, но ризы носил коротенькие и узкие; дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, — словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих, мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
Гроб между тем подняли. Священники запели, запели и певчие, и все это пошло
в соседнюю приходскую
церковь. Шлепая по страшной грязи, Катишь шла по средине улицы и вела только что не за руку с собой и Вихрова; а потом, когда гроб поставлен был
в церковь, она отпустила его и велела приезжать ему на другой день часам к девяти на четверке, чтобы после
службы проводить гроб до деревни.
Он возвратился из
церкви под влиянием сильнейшего религиозного настроения, и когда потом, часу
в двенадцатом, заблаговестили к преждеосвященной обедне, он первый отправился к
службе; и его даже удивляло, каким образом такие религиозные люди, как Семен Яковлевич и Евлампия Матвеевна, молились без всякого увлечения: сходят
в церковь, покланяются там
в пояс и
в землю, возвратятся домой только несколько усталые, как бы после какого-то чисто физического труда.
— Мы, бачка, думали, что
в нашей
церкви службы не будет, — подхватил другой раскольник.
Увидав Захаревских
в церкви, Александра Григорьевна слегка мотнула им головой; те,
в свою очередь, тоже издали поклонились ей почтительно: они знали, что Александра Григорьевна не любила, чтобы
в церкви, и особенно во время
службы, подходили к ней.
Он
в продолжение пятницы отслушал все
службы, целый день почти ничего не ел и
в самом худшем своем платье и с мрачным лицом отправился
в церковь.
Все переходили по недоделанному полу
в комнату Мари, которая оказалась очень хорошенькой комнатой, довольно большою, с итальянским окном, выходившим на сток двух рек; из него по обе стороны виднелись и суда, и мачты, и паруса, и плашкотный мост, и наконец противоположный берег, на склоне которого размещался монастырь, окаймленный оградою с стоявшими при ней угловыми башнями, крытыми черепицею, далее за оградой кельи и
службы, тоже крытые черепицей, и среди их
церкви и колокольни с серебряными главами и крестами.
Скоро после посещения Лизы он заперся
в затвор и только через три недели вышел
в церковь, служил и после
службы сказал проповедь,
в которой каял себя и уличал мир
в грехе и призывал его к покаянию.
Служил он (такая при нем
церковь походная была) и за
службой уставщика то и дело ругал азартно, словно не
в церкви, а
в кабаке он действует.
— Для чего же-с? что больше повиноваться, то человеку спокойнее жить, а особенно
в моем послушании и обижаться нечем: к
службам я
в церковь не хожу иначе, как разве сам пожелаю, а исправляю свою должность по-привычному, скажут: «запрягай, отец Измаил» (меня теперь Измаилом зовут), — я запрягу; а скажут: «отец Измаил, отпрягай», — я откладываю.
По всему околотку он был известен как религиозный сподвижник, несколько суровый
в обращении и строгий к братии; по всем городским
церквам служба обыкновенно уж кончалась, а у него только была еще
в половине.
Свежий ветерок врывался сквозь чугунную решетку
в окно и то приподнимал ткань на престоле, то играл сединами священника, или перевертывал лист книги и тушил свечу. Шаги священника и дьячка громко раздавались по каменному полу
в пустой
церкви; голоса их уныло разносились по сводам. Вверху,
в куполе, звучно кричали галки и чирикали воробьи, перелетавшие от одного окна к другому, и шум крыльев их и звон колоколов заглушали иногда
службу…
Певчие — вероятно, составленные все из служащих
в почтамте и их детей — пели превосходно, и между ними слышался чей-то чисто грудной и бархатистый тенор: это пел покойный Бантышев [Бантышев Александр Олимпиевич (1804—1860) — оперный певец (тенор) и композитор.], тогда уже театральный певец, но все еще, по старой памяти своей
службы в почтамте, участвовавший иногда
в хоре Гавриило-Архангельской
церкви.
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне, ехал уже
в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком на запятках
в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где имел свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея не было
в церкви, он, не достояв
службы, послал своего гайдука
в покой ко владыке спросить у того, может ли он его принять, и получил ответ, что владыко очень рад его видеть.
— Известно, сударь, старец набожный: говеть едет
в губернский город, —
служба там, сказывал он, идет по
церквам лучше супротив здешнего.
Учитель исчез из
церкви, как только началась
служба, а дьякон бежал тотчас, как ее окончил. Отцу Савелию, который прилег отдохнуть, так и кажется, что они где-нибудь носятся и друг друга гонят. Это был «сон
в руку»: дьякон и Варнава приготовлялись к большому сражению.
Я знал то, что было высказано об этом предмете у отцов
церкви — Оригена, Тертуллиана и других, — знал и о том, что существовали и существуют некоторые, так называемые, секты менонитов, гернгутеров, квакеров, которые не допускают для христианина употребления оружия и не идут
в военную
службу; но что было сделано этими, так называемыми, сектами для разъяснения этого вопроса, было мне мало известно.
С официальной точки зрения отказ от участия
в военной
службе,
в которой служит сам царь и которая благословляется
церковью, представляется сумасшествием, и потому из Петербурга пишут, что так как молодой человек должен быть не
в своем рассудке, то, не употребляя еще против него крутых мер, отправить его для исследования его душевного здоровья и для излечения его
в дом умалишенных.
Бедный мой отец, который не пел, а только вместе шел с другими унтерами, объявил, что он дворянин, но генерал, злобно улыбаясь, сказал ему: «Дворянин должен быть с бо́льшим благоговением к
служба господня» — и
в своем присутствии,
в соседней комнате с
церковью, при торжественном пении божественных словословий, зверски приказал отсчитать триста ударов невинному юноше, запрещая ему даже кричать, чтоб «не возмущать господня
служба».
Мое предчувствие не обмануло меня. Олеся переломила свою боязнь и пришла
в церковь; хотя она поспела только к середине
службы и стала
в церковных сенях, но ее приход был тотчас же замечен всеми находившимися
в церкви крестьянами. Всю
службу женщины перешептывались и оглядывались назад.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного
в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него
в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как
в военной
службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную
церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить
в кавалерии и заниматься устройством имения, играют
в карты, держат француженок и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Я ходил очень долго, заходил
в несколько
церквей, где тупо и бессознательно слушал вечернюю
службу, два или три раза пил чай
в разных трактирах, но, наконец, деваться более было некуда.
Особенно хорош бывал Гордей Евстратыч по праздникам, когда являлся
в свою единоверческую
церковь, степенно клал установленный «начал» с подрушником
в руках, потом раскланивался на обе стороны, выдерживал всю длинную
службу по ниточке и часто поправлял дьячков, когда те что-нибудь хотели пропустить или просто забалтывались.
В соседнем покое к ним присоединилось пятеро других казаков; двое по рукам и ногам связанных слуг лежали на полу. Сойдя с лестницы, они пошли вслед за Шалонским к развалинам
церкви. Когда они проходили мимо
служб, то, несмотря на глубокую тишину, ими наблюдаемую, шум от их шагов пробудил нескольких слуг;
в двух или трех местах народ зашевелился и растворились окна.
Прежде она любила, когда во всенощной читали канон и певчие пели ирмосы, например, «Отверзу уста моя», любила медленно подвигаться
в толпе к священнику, стоящему среди
церкви, и потом ощущать на своем лбу святой елей, теперь же она ждала только, когда кончится
служба.
Не обряды занимают ее
в церкви: она совсем и не слышит, что там поют и читают; у нее
в душе иная музыка, иные видения, для нее
служба кончается неприметно, как будто
в одну секунду.
В праздники его посылали
в церковь. Он возвращался оттуда всегда с таким чувством, как будто сердце его омыли душистою, тёплою влагой. К дяде за полгода
службы его отпускали два раза. Там всё шло по-прежнему. Горбун худел, а Петруха посвистывал всё громче, и лицо у него из розового становилось красным. Яков жаловался, что отец притесняет его.
Вспомнил он, как его не пустили
в церковь, как он пошел
в трактир, напился пьян, неделю без просыпу пил, как его выгнали со
службы за пьянство и как он, спустив с себя приличное платье, стал завсегдатаем погребка… Вот уж с лишком год, как он день сидит
в нем, а на ночь выходит на угол улицы и протягивает руку за пятаком на ночлег, если не получает его от загулявшего
в погребке гостя или если товарищи по «клоповнику» не раздобудутся деньгами.
Она соблюдала посты, ходила
в церковь; твердо знала обиход и любила
в службе стройность и благолепие; взыскивала, чтобы попы
в алтаре громко не сморкались и не обтирали бород аналойными полотенцами; дьяконы чтобы не ревели, а дьячки не частили
в чтении кафизм и особенно шестопсалмия, которое бабушка знала наизусть.
Через неделю,
в воскресенье, следовавшее за знаменитою проповедью «о предрассудках», Демидов не сманкировал, а приехал
в церковь, но, опоздав, вошел
в половине обедни. Он до конца отстоял
службу и проповедь, которая на этот раз касалась вещей обыкновенных и ничего острого
в себе для него не заключала; но тут же он выкинул удивительную штуку, на которую архимандрит ответил еще более удивительною.